Жизнь Айвазовского была подобна главной стихии его картин — морю: в основном тихая и счастливая, иногда она прерывалась бурями и штормами. Он много путешествовал, но всегда возвращался в родную Феодосию. Едва добравшись до столицы, он попал в немилость к самому императору, но ненадолго: когда Николай I увидел работы талантливого подростка, царь сразу приобрёл их для своей коллекции. Позже, по воспоминаниям художника Кирилла Лемоха, на палубе корабля он прокричит сквозь шум волн: «Айвазовский! Я царь земли, а ты — царь моря».

Будущий художник происходил из армянской семьи. Документов об истории рода Айвазовских немного, но даже то, как менялась фамилия, отражает их странствия по дальним уголкам Империи. Армянская фамилия «Айвазян» приобрела польское звучание «Айваз», а позже превратилась в «Гайвазовский». А брат художника приводил сразу несколько имён, которыми назывался его отец в России:

В автобиографии Айвазовский пишет, что после ссоры с братьями его отец покинул Галицию, торговал в Дунайских княжествах и позже осел в Феодосии, где родился сын Иван.

В начале XIX века Феодосия — пыльная провинция, где не так-то просто отыскать следы былого величия. Но Феодосия, в которой рос Айвазовский, была древним городом, построенным на древнегреческих мифах. Первые поселения там появились ещё в Античность. Согласно мифам, на территории Феодосии располагалось царство амазонок, и тут же, как писал историк Геродот, был вход во владения бога смерти Аида. На совсем юного Айвазовского произвёл впечатление эпизод гомеровского эпоса, в котором Одиссей подплывает к «печальной области Киммериян», чтобы войти в царство мёртвых и встретиться с тенями ушедших товарищей.

По легенде, первым талант Айвазовского рассмотрел феодосийский архитектор Кох, увидевший, как мальчик рисует углём на побелённых стенах дома. Кох преподал ему первые уроки, одаривал советом и похвалой, давал карандаши и краски — ценный подарок для семьи из пяти детей с умеренным достатком.

От Коха про незаурядного мальчика узнал местный градоначальник Александр Казначеев. Портрет «благодетеля», как его позже называл Айвазовский, стал первым опытом художника в этом жанре. По ходатайству Казначеева, назначенного затем губернатором Тавриды, Айвазовского зачислили в гимназию в Симферополь, куда он переезжает с семьёй покровителя.

Пока Айвазовский жил в Симферополе и учился, копируя работы великих художников, о нём хлопотали на высоком уровне. Впечатлившись его картинами, Наталья Нарышкина, дочь московского градоначальника в годы наполеоновских войн, писала наверх с просьбой устроить его в Императорскую Академию Художеств. Одно из её писем с вложенным рисунком Айвазовского прочитал президент Академии Оленин, который в будущем ещё не раз поможет художнику. Он решил принять мальчика в университет, несмотря на то что Айвазовский был младше необходимого возраста.

Отправившись в Петербург, Айвазовский попал в город-антипод своей малой родины. Южная с тёплым климатом Феодосия была во всём противоположна суровому и дождливому Петербургу. Холодные северные ветра отразились и в его работах, и на его здоровье. Тогда же он принял ныне привычное написание своего имени — «Иван Айвазовский».

За успехи в учёбе он попал подмастерьем к французскому маринисту Филиппу Таннеру. Современники пишут о склонности Таннера к интригам, проложившим ему дорогу в знатные дома и высокие кабинеты по всему миру. Он поручал Айвазовскому черновые работы и запретил подмастерью заниматься собственными картинами. Особого запрета и не требовалось: объём взваленных на юные плечи трудов был настолько велик, что не оставалось и часа свободного времени.

Но Айвазовский успевал параллельно выполнять наказы капризного француза и работать над своими картинами . Результатом стали несколько работ, взятых на Академическую выставку: там же выставлялись произведения Таннера. Формально работы для выставки отбирал наставник, но Айвазовский решил обойти это правило и не уведомлять Таннера. Выставка прошла успешно: за одну из картин Айвазовский получил серебряную медаль, и там же его познакомили с убитым на следующий год Пушкиным, о встрече с которым у художника сохранились трогательные воспоминания. Кроме того, в обзорах на выставку отмечали талант Айвазовского и ругали за манерность Таннера, что сподвигло француза пожаловаться на ученика напрямую императору Николаю I. Имя Айвазовского тогда ещё ничего не говорило Николаю, после декабристского бунта не терпевшему любых нарушений субординации.

Работы Айвазовского сняли с выставки. Многие заступились за него перед императором, включая президента Академии Алексея Оленина, поэтов Ивана Крылова и Василия Жуковского, но, вероятно, решающее слово было за художником и учителем императорских детей Александром Зауервейдом, который представил Николаю картины провинившегося подмастерья. Император оценил его работы, а Айвазовский вышел из опалы и попал в класс Зауервейда по батальной живописи. Таннера выслали из России за злословия в адрес Николая Павловича.

Айвазовский успешно заканчивает Академию на два года раньше положенного срока. Администрация принимает необычное решение — отправить его на два года в Крым с требованием периодически возвращаться в Петербург и отчитываться о проделанной работе, а следующие шесть лет он должен провести в командировке за границей.

Вернувшись в Крым, художник работал с натуры не только как маринист, но и как баталист. Он наблюдал за высадкой десанта на побережье Черкессии — по мотивам этой высадки он написал картину, которую купил император Николай (постоянный покупатель Айвазовского), пожелавший, чтобы именно Айвазовский запечатлевал победы русского флота. Позже он несколько раз посещал осаждённый Севастополь во время Крымской войны.

Через несколько лет, уже в Италии, Айвазовский выработал свой уникальный подход: он недолго делал наброски на натуре и уже в мастерской по памяти восстанавливал увиденный пейзаж. Например, в 1840-м, путешествуя по Италии, он пишет и «Кронштадтский рейд», и «Неаполитанский залив в лунную ночь».

В первую очередь Айвазовский известен как баталист и маринист, но также он время от времени писал сушу — например, степные пейзажи. Единственным жанром, который, как он сам считал, ему не удавался, был портрет: перед ним позировали только самые близкие люди — семья, друзья, его благодетель Казначеев. В других случаях он предпочитал изображать человеческие фигуры совсем крошечными перед лицом стихии, делая её, а не человека, главным героем картины, или просил помощи у коллег. Известно, что фигуру знаменитого поэта на картине «Прощание Пушкина с морем» прорисовывал Илья Репин.

Посетив европейские государства, во многих из которых у него были персональные выставки, Айвазовский триумфально возвращается в Россию: его отметили Парижская академия художеств и Папа Римский, а для местной публики он восстал из мёртвых — в российских и французских газетах писали о кораблекрушении, в котором скончался знаменитый художник, и уже печатали некрологи.

С тех пор Айвазовский постоянно ездил по миру: географию путешествий легко проследить по его работам — отовсюду он привозил поразившие его пейзажи. Айвазовского приглашали запечатлеть на холсте и большие исторические события — так, например, появилась картина с открытия Суэцкого канала.

Несмотря на бесчисленные разъезды, своим домом Айвазовский всегда считал Феодосию. Там он, вернувшись из шестилетней командировки в 1845 году, построил усадьбу в стиле ренессанса, и украсил её античными колоннами, вероятно, вспомнив о далёком прошлом крымской земли. Айвазовский активно участвовал в жизни города: он открыл художественную школу, руководил раскопками крымских курганов, а также способствовал постройке первой железной дороги в Крыму и открытию Феодосийского порта. Именно Айвазовский стал первым почётным жителем Феодосии.

Его длинная жизнь оборвалась в первый год нового века. В последний день он писал картину «Взрыв корабля», по мотивам взрыва турецкого судна у острова Хиос в 1822 году. Хотя Айвазовскому уже было за 80, он был полон идей и планировал новое итальянское путешествие. Считается, что он ушёл неожиданно, но безболезненно. На саркофаге, украшающем его могилу, выгравирована античная по духу эпитафия: «Родившись смертным — оставил по себе бессмертную память».