Владимир Даль

«Жадно хватая на лету родные речи, слова и обороты, <…> записывал их, без всякой иной цели и намерения, как для памяти, для изучения языка, потому что они ему нравились»

Эти слова принадлежат автору известнейшего словаря, писателю, военному врачу и действительному статскому советнику Владимиру Далю. Чуткий к чужой речи и строгий во всех начинаниях, он посвятил жизнь служению русскому слову и оставил после себя тысячи рукописных и печатных страниц.

СЛОВО: рожданица

Даль родился под Луганском в один день с немецким проповедником Мартином Лютером и поэтом Фридрихом Шиллером. Отец будущего этнографа, датчанин по происхождению, принял российское подданство по приглашению Екатерины II: Иоганн Кристиан Даль был богословом и знал несколько иностранных языков — живых и мёртвых. Императрица узнала о нём и пригласила Иоганна на должность библиотекаря. В Петербурге Даль-старший обнаружил, что его лингвистические и богословские таланты не позволят прокормить семью, поэтому он отправился в Германию обучаться медицинскому делу.

рок, судьба, жребий, часть, доля, счастье (счасье), сродное человеку, прирожденное; предназначенье, предопределенье

Даль с нежностью вспоминал свою мать Марию Фрейтаг — дочь ломбардского чиновника на русской службе. Будущий составитель словаря получил домашнее воспитание: разумное и мягкое обращение матери в корне отличалось от его последующего обучения в морском кадетском корпусе.

«Я осознаю это благое влияние материнского воспитания, и сын мой, ею же воспитанный [мать Даля воспитывала его детей от второго брака — прим. ред.], говорит о себе то же», — писал Даль уже в преклонном возрасте.

Отец Даля мечтал, чтобы делом жизни сына стал флот – именно поэтому юношу отправили в морской кадетский корпус. Мог ли Даль-старший знать, что вечные тумаки и запрет на забавы навсегда отобьют желание Владимира служить морскому делу?

СЛОВО: МОРЯНИТЬ

безлично, дуть ветру с моря / моряно — ветряно, с моря / мористый — лежащий далеко в море, дальше от берегов

«Что скажу об этом воспитании, о котором в памяти остались одни розги, так называемые дежурства, где дневал и ночевал барабанщик со скамейкой, назначенной для этой потехи. Трудно только поверить, что не было другого исправительного наказания против шалости, лени, и даже в случае простой бессмысленной досады любого из числа 25 офицеров»

Даль признавал, что муштра в корпусе омрачила его лучшие годы, однако даже в морских кампаниях он стремился улучить момент для записи неизвестного ранее русского слова. Именно тогда, в 1819 году, он начал свой главный труд — Толковый словарь живого великорусского языка. Даже во время жарких споров Даль бросался за своей записной книжкой, куда вносил сорвавшееся с языка слово, которого не было ни в одном словаре.

юнеть

врачебник, лечебник, лечник

становиться юным, молодеть, моложаветь на вид

книга, содержащая полные наставления для пользования, лечения болезней, для неученых

Служба на флоте не подходила Далю: он тяготился армейской дисциплиной и страдал от морской болезни. Кроме того, у мичмана Даля нашли эпиграммы, высмеивающие адмирала Черноморского флота Александра Грейга и его любовницу. Виновника разжаловали в матросы и перевели в Кронштадт, где он прослужил несколько лет, но так и не смог избавиться от морской болезни. К счастью Даля, 1820-е годы он провёл в Дерпте, изучая латынь и медицину. Местные профессора отнеслись к студенту благодушно.

Жизнь в Дерпте была вольным временем «шаловливых порывов», которых так не хватало в кадетском корпусе. Именно здесь Даль впервые почувствовал прелесть науки и посвятил пять лет медицинским опытам. Своими размышлениями о «нечистотах» в переполненных госпиталях он даже опередил Николая Пирогова, выдающегося хирурга того времени. Медицина не покидала его всю жизнь: после выпуска Даль стал военным медиком и проводил сложнейшие операции в полевых условиях, в мирное же время – выступал главным апологетом гомеопатии, передовой практики в то время.

В 1828 году разразилась война с Турцией; фронту не хватало врачей — и на выручку пришли студенты-медики. В очередной раз Даль пускается в путь и становится ординатором подвижного госпиталя. Пушечная пальба перемежается разговорами в гостиных и воем раненых. В таких условиях он не оставил своего увлечения языкознанием, к тому же его окружали крестьяне из «шестидесяти губерний и областей» — богатая почва для будущего словаря. Однажды Даль чуть было не лишился всех своих находок — его вьючный верблюд пропал с чемоданами рукописей, но вскоре казаки перехватили животное и вернули хозяину.

Брак с Юлией Андре подарил Далю сына Льва и дочь Юлию, названную в честь рано ушедшей супруги. «Мои малыши здоровы; Арслан [с башкирского «Лев» — прим. ред.] стоит как раз рядом и разговаривает со мной. Юлия (дочь), конечно, почти не разговаривает, но понимает всё, что входит в область её понятий, очень живая и подвижная», — писал он в 1838 году после переезда в Оренбург.

любленик (м.), -ница (ж.)

возлюбленный, милый, любимый человек / любкий (сиб.) — милый, любезный, любимый / любкость, любчивость (ж.) — состояние любкого человека / любчий — любящий, дружелюбный

Даль называл сына Льва Арсланом — дань уважения башкирам, коренным жителям Оренбурга. Он неплохо знал башкирский язык, который выучил всего за год. За восемь лет жизни на Урале Даль объездил весь регион и сделал подробные этнографические записи, которые, к сожалению, не сохранились.

Даль с трепетом относился к жене. «Настоящий ребенок» – она хохотала над его сказками и в то же время могла ответить остротой или колкостью, но в свою сторону их не позволяла. Летом 1838 года Даль рано овдовел.

СЛОВО: степнина

Даль смиренно переносил горе, полагаясь на посмертную жизнь. Он продолжил растить детей и нести службу в Оренбурге. Вскоре Даль повторно женился на Екатерине Соколовой, в браке с которой родились три дочки. Вторая супруга почти не выходила из своей комнаты и избегала занятий с детьми – то ли из нежелания, то ли из-за дурного самочувствия.

степная почва, участок, полоса степи

«Живу опять на кочевке, где так хорошо, так хорошо, что не расстался бы век — горы, леса — новый вид на каждых ста шагах — и все это упорно и насильственно напоминает мне только, как бы она радовалась всему этому и утешалась; а без нее и тут скучно, грустно насмерть. Впрочем, я думаю, никто этого не видит; я по наружности почти тот же человек, что и был; немножко более прячусь от людей, и то только иногда»

В Оренбурге Даль служил чиновником особых поручений — иными словами, был мастером на все руки. Он всесторонне описывал жизнь края и участвовал в военных походах и экспедициях, где также исследовал флору и фауну Урала. Например, один из походов был направлен против хивинцев (предки нынешних узбеков), которые удерживали русских пленных в столице Хивинского ханства.

Несмотря на загруженность бумажной работой, неизбежно сопровождавшей чиновничью службу, Даль пытался оживить интеллектуальную среду Оренбурга. Он признавался, что ему недостает пространства для свободной дискуссии. В итоге, Даль сам создал такое место.

«У меня давно на уме уральский роман; быт и жизнь этого народа, казаков, цветиста, ярка, обильна незнакомыми картинами и жизнью — самородою; это заветный уголок, который должен быть свят каждому русскому. Вообразите, например, бал, на котором общество дам в сарафанах... Это так, на ум взбрело, но это не существенно, не главное, а даст Вам только понятие о том, что здесь все еще в таком виде, как было 300 лет тому назад»

По четвергам Даль собирал мыслителей разных интересов и профессий: они читали вслух статьи и доклады, делились размышлениями о философии, войне, этнографии, медицине и других науках. Позднее из встреч по четвергам в Петербурге образовалось Русское Географическое Общество, соучредителем которого выступил Даль.

Зоология — менее известное занятие Даля. Он сотрудничал с Зоологическим музеем в Петербурге, который устанавливал связи с провинциальными натуралистами-любителями для пополнения коллекции редких животных. Даль произвел обмен: для Оренбурга музей обучил четырех казачьих подростков чучельному ремеслу, за что этнограф высылал в столицу редкие экземпляры чучел.

СЛОВО: зверистость

зверистость — богатство или обилие местности зверями / зверинщик — хозяин или служитель зверинца / зверовать (сиб.) — заниматься звериным промыслом, боем, ловлей зверей

С этим увлечением Даля связана необычная история императорского слона. Бухарский эмир подарил императору Николаю I слона, однако его не разрешалось доставлять сразу в Петербург — животное зазимовало в Оренбурге, после чего его передали музею.

А еще одним летом натуралист собрал свыше трех полных ящиков насекомых, примерно половину он собирался отослать для пополнения коллекции музея.

«Верблюд как раз сегодня отправился к Вам вместе со слоном; только сразу после выхода животное проявило такую обстоятельность, что я не знаю, как оно дойдёт. Оно не хотело разлучаться со своими товарищами, вообще не хотело уходить и проявило такое упрямство, что было отправлено только силой. И слон идет слишком быстро; лошадям приходится следовать за ним рысью, а это на долгое время для горбатого бегуна слишком затруднительно»

СЛОВО: русак

Толковым словарем живого великорусского языка Даль занялся, уже выйдя на пенсию со службы в Министерстве внутренних дел. За каждым словом в названии — значение, объясняющее концепцию словаря. Толковый — потому что предлагает значения слов через подчиненные понятия; живой — потому что материал взят из устной речи; великорусский — потому что подчеркивает масштаб замысла.

вообще русский человек, русачка, русская; | кто особенно русит, хочет быть русаком, русапет (шуточн.) / русеть, делаться, становиться русским.

«Что же дальше делать? Очевидно, надеяться на Бога да на себя, и самому приниматься дело; я зашел слишком далеко и деваться некуда, бросать всех запасов этих нельзя. Собиратель не пугался того, что на дело это едва ли станет всего остатка жизни его, предоставив раз навсегда заботу о жизни и смерти провидению; но он робел перед трудностию задачи, считая ее непосильною для себя, и потому счел нужным обсудить и взвесить наперед беспристрастно силы и средства свои, то есть познания и способности»

Даль начал собирать слова из любви и тяги к знаниям. Для него речь простого народа — основа русского языка, сокровищница, хранящая его дух, силу, ясность и красоту. Более 200 тысяч слов — задача стояла грандиозная, местами казалось, что она невыполнима, но Даль и не думал бросать начатое.

Даль говорил, что его словарь поможет в деле изучения слов и выработки нового языка. Он никогда не предлагал полностью перенять мужицкую речь — это провальная затея, зато можно усвоить простую и прямую русскую речь, хотя бы в маленьком объеме. Здесь идеи Даля созвучны немецким романтикам: авторы вроде Фридриха Шлегеля и Фридриха Шеллинга считали, что стоит обращаться к неиспорченной заимствованиями народной речи, поскольку именно в ней заключается дух и основание нации.