Величавый Русский Север известен как край свободы — там никогда не существовало крепостного права. На этой по-настоящему вольной земле в начале XVIII века родился Михаил Ломоносов, которому предстояло совершить переворот в мировой науке и искусстве. Михайло — так звали Ломоносова по документам, так же к нему обращались и все вокруг.
Жителей тех мест называли поморами — с давних пор они промышляли рыболовством. Архангельская губерния с её Белым морем, бесчисленными островками и реками была богата на рыбу — поморы сами мастерили лодки из дерева и даже ходили в океан. Ломоносов не был исключением, ведь ещё подростком каждое лето и осень он проводил с отцом в море.


Ломоносовы ходили до Кольского острога, Соловецких островов, к Мезени и в Северный океан — за черту Северного полярного круга, о котором тогда никто не знал. Ещё юношей Ломоносову повезло не только познакомиться с разными народами и их культурой, но и увидеть одно из главных чудес природы — северное сияние.
Достигло дневное до полночи светило,
Но в глубине лица горящего не скрыло;
Как пламенна гора казалось меж валов
И простирало блеск багровый изо льдов.
Среди пречудныя при ясном солнце ночи
Верхи златых зыбей пловцам сверкают в очи.

(отрывок из «Пётр Великий: героическая поэма»)
В остальное время маленький Ломоносов жил дома с родными. Отец семейства был зажиточным крестьянином — сам строил лодки, занимался рыболовством и грузоперевозками, на чём и разбогател. Но младшего Ломоносова больше увлекала учёба — его тяга к знанию была исключительной для всего рода.


«Я рос (...) имеючи отца хотя по натуре и доброго человека, однако в крайнем невежестве воспитанного, и злую и завистливую мачеху, которая всячески старалась произвести гнев в отце моём, представляя, что я сижу по-пустому за книгами. Для того многократно я принужден был читать и учиться, чему возможно было, в уединенных и пустых местах и терпеть стужу и голод», — писал Ломоносов своему покровителю, графу Шувалову в мае 1753 года.
Будущий учёный был по-настоящему разносторонним ребенком: после нескольких месяцев тяжелого труда в море он пропадал за книжками в родной деревне, но также любил кулачные бои. Подростком учился он взахлёб: как только овладел грамотой, стал лучшим чтецом в приходской церкви. «Охота его до чтения на клиросе и за амвоном была так велика, что нередко биван был не от сверстников по летам, но от сверстников по учению, за то, что стыдил их превосходством своим перед ними произносить читаемое к месту расстановочно, внятно, а притом и с особой приятностью и ломкостью голоса», — писал о молодом Ломоносове его современник Якоб Штелин.


Про образованность Ломоносова знали все вокруг: четырнадцатилетний подросток расписывался в документах за неграмотных подрядчиков, был лучшим чтецом на церковных службах, а закончив все дозволенные книги, он отыскал светскую литературу в домашней библиотеке соседей. «Грамматика» Смотрицкого и «Арифметика» Магницкого напрямую повлияли на его будущие научные интересы.
В Мишанинской деревне Ломоносов изучил всё, что было доступно. Но юноша не мог на этом остановиться — лучшее образование в то время было в Москве, Санкт-Петербурге и Киеве. Была ещё одна веская причина для бегства: отец настаивал на скорейшей женитьбе. Вплоть до революции 1917 года большинство крестьянских браков устраивали родители, а не сами венчающиеся. Для Ломоносова такой исход был немыслим.


«Из селения его отправлялся караван с мерзлою рыбою. Всячески скрывая свое намерение, поутру смотрел, как будто из одного любопытства, на выезд сего каравана. Следующей ночью, когда в доме его отца все спали, надев две рубашки и нагольный тулуп, погнался за оным вслед. В третий день он настиг его в семидесяти уже верстах. Караванной приказчик не хотел прежде взять его с собою, но, убеждён быв просьбами и слезами, чтобы дать ему посмотреть Москву, согласился», — писал биограф Ломоносова Верёвкин.
Выбор Михаила пал на Славяно-греко-латинскую академию в Москве, в просторечии известную как «Спасские школы», — академия располагалась при Заиконоспасском монастыре. Ради поступления Ломоносову пришлось солгать: в то время в академию не принимали даже зажиточных крестьян — большинство «спасских школьников» происходили из дворянских семей или же были солдатскими детьми. Обман вскрылся лишь через три года, но за это время Михаил уже добился успехов в учёбе.


«Школьники, малые ребята, кричат и перстами указуют: смотри де, какой болван пришёл в двадцать лет латине учиться. (…) С другой стороны, бедность несказанная: имея один алтын в день жалования, нельзя было иметь на пропитание в день больше как на денежку хлеба и денежку кваса, прочее на бумагу, на обувь и другие нужды», — вспоминал Ломоносов в письме графу Шувалову от 1753 года.
Упорством и своенравным характером Ломоносов выделялся среди других студентов: в 1736 году его и еще нескольких соучеников зачислили в Марбургский университет. В то время власти Российской империи сконцентрировались на добыче полезных ископаемых в Сибири и им требовались химики с физиками — этим наукам лучше всего обучали в Германии.


«После отправления прошлого рапорта (...) у господина регирунгсрата Вольфа прошли механику, аэрометрию и гидравлику, а у господина доктора Дуйзинга — теоретическую химию, а ныне слушаем курс догматической физики и логики у господина же регирунгсрата Вольфа», — писали студенты в рапорте от 1738 года.
Университетские профессора с трудом переносили русских студентов — они накопили долги немыслимых сумм, тратились на развлечения и выпивку, дебоширили, участвовали в драках. Профессор Вольф пытался отозвать студентов из Марбурга, потому что они «не умеют пользоваться академической свободой». Однако, как писал Вольф, студенты «своими угрозами всех держали в страхе», оставаясь безнаказанными.


Тогда же Ломоносов всерьёз взялся изучать поэзию, одновременно с этим продолжая занятия по металлургии, соляному делу и другим предметам. «Письмо о правилах российского стихосложения» стало его первым теоретическим трудом об искусстве: в нём он изложил три фундаментальных правила для сочинения стихов.
«Первое и главнейшее мне кажется быть сие: российские стихи надлежит сочинять по природному нашего языка свойству, а того, что ему весьма несвойственно, из других языков не вносить», — писал Ломоносов.


Он советует не пренебрегать изобильностью русского языка: русская поэзия только зарождается, поэтому следует внимательно выбирать, каким авторам и в чём следовать. Главными нововведениями стали чередование мужских и женских рифм и создание русских ямба и хорея. Эти и другие аспекты стихосложения отразились в ломоносовском переводе «Оды к уединению» французского классициста Фенелона.
Ломоносов писал оды, посвящённые правителям, — одной из наиболее торжественных считается «Ода на день восшествия на престол ея величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года». Он часто сочинял оды по заказу Академии наук, от её же лица их подносили императрице.


Когда на трон Она вступила,
Как Вышний подал Ей венец,
Тебя в Россию возвратила,
Войне поставила конец


Цель оды — прославить императрицу и всю её державу. Сам Ломоносов был преисполнен патриотическими чувствами: после учёбы в Германии он мог отправиться куда угодно, но целенаправленно выбрал вернуться в Россию. «Пылает любовью к отечеству и желает распространить в нём просвещение... Исполнен страсти к науке; стремление к открытиям... Мужиковат; с низшими и в семействе суров; желал возвыситься, равных презирал...» — сказано в посмертном похвальном слове Ломоносову.
Образование российского народа было для него делом всей жизни. Изучив грамматику ещё в родной деревне, он понимал её несовершенства — так в 1757 году появилась «Российская грамматика», первая по-настоящему научная работа в этой области. Ломоносов впервые провёл грань между русским и церковнославянским языком, устной и литературной речью. Там же он изложил теорию трёх штилей (стилей) в литературе: высокий штиль — торжественный, к нему относятся оды, героические поэмы, трагедии и ораторские речи; к среднему штилю причисляются элегии, драмы, сатиры, эклоги и дружественные сочинения; а низким штилем писались комедии, письма, песни и басни.
Материал создан контент-цехом ЛЛ
Автор: Настасья Заикина
Редактор: Тимофей Константинов
Дизайн и вёрстка: Полина Желнова

Изображения: Музей Платонова Wikimedia Commons, Pinterest, Flickr, Yandex Dzen, Twitter