Так писал Иосиф Бертенсон, известный российский врач и почётный лейб-медик Высочайшего двора. От музыки он был далёк, но понимал, что судьба композитора сложилась необычно.

Мусоргского изучали и глубоко уважали более поздние композиторы, от Дебюсси и Равеля до Шостаковича и Прокофьева. Его произведения принимают за образец бескомпромиссной авторской музыки. Его именем называют школы и музыкальные училища.

Но при жизни Мусоргский не добился ни большой славы, ни наград. Пока его друзья покоряли сцену и получали важные посты, ему приходилось бороться за успех с цензурой, чужими вкусами, своими дурными привычками, а иногда и с теми же друзьями.

У проблем Мусоргского нет единой причины. Скорее, его недолгая жизнь так сложилась из сочетания бескомпромиссного характера, эмоциональности и неудачных обстоятельств.

Ещё в детстве Мусоргский начал пренебрежительно относиться к музыкальной теории. Он видел в ней только инструмент и считал, что главная задача музыки — свободно выражать идеи. За недостаточное понимание теории Мусоргского всю жизнь ругали даже его друзья.

Впрочем, родители готовили ему другой путь. Пётр Алексеевич не смог построить карьеру на военной службе, но верил, что это получится у сыновей. Для этого он отправил их в Петербург.

Сначала Модест и Филарет учились в Петришуле, старейшей школе Петербурга. Помимо прочего, она славилась талантливыми преподавателями языков и музыки — и то, и другое, Модесту давалось легко. Отучившись, братья поступили в Николаевское кавалерийское училище, где их уже готовили к офицерской службе. Впрочем, Модест и там смог продолжить заниматься любимым делом — вместе с преподавателем Закона Божьего он изучал церковную музыку.

С учёбой Мусоргский справлялся, в 1856 году он выпустился из училища и поступил на службу в Преображенский полк. Так могла бы начаться большая карьера. Но военным Мусоргский не стал.

Он жаловался, что служба отнимает слишком много времени и не позволяет заниматься музыкой. Через три года Мусоргский подал в отставку — последней каплей для него стал приказ переехать из Петербурга в Царскую Славянку (часть современного Павловска). Он не мог уехать из столицы, оставив новых друзей.

В юности Мусоргский вёл активную светскую жизнь — молодого образованного гвардейца охотно приглашали на приёмы и просто в гости. Так он познакомился с Цезарем Кюи, Николаем Римским-Корсаковым и Михаилом Балакиревым — вместе они основали музыкальный кружок. Тот самый, который публицист Владимир Стасов — ещё один друг Мусоргского — позже назовёт «Могучей кучкой».

Мусоргский долго играл в группе роль «младшего брата» и учился у друзей, особенно у Балакирева. Вместе они играли и разбирали Бетховена и Глинку — до этого Мусоргский исполнял и сочинял музыку только для фортепиано, о современных симфониях он знал мало. За уроки Мусоргский был благодарен, но от скептического отношения к теории не отказался.

После отставки Мусоргский впервые посещает Москву — город производит на него большое впечатление, и он, по собственным словам, влюбляется «во всё русское». Впрочем, новые произведения он пишет в европейских формах и на классические сюжеты: в Intermezzo in Modo Classico (Интермеццо в классической форме) или музыки для пьесы «Эдип в Афинах».

Но «Эдипа» и многие другие проекты того времени Мусоргский не довёл до конца. Он часто жаловался на «творческую бездеятельность»; друзья отмечали, что ему не хватает упорства.

В начале 1860-х Мусоргский часто выезжает из Петербурга в родное имение. Его отец, Пётр Алексеевич, умер ещё в 1853 году, поэтому из-за крестьянской реформы заниматься перераспределением земли пришлось его сыновьям.

В одну из поездок Мусоргский остановился у друзей, семейства Кушелевых. В их доме была большая библиотека, там регулярно собирались прогрессивные молодые люди. Мусоргский увлёкся новой компанией и стал перенимать их идеи. Каждое утро он бегал по сугробам, чтобы «отделаться от изнеженности». А по вечерам приходил на чтения, где, к примеру, обсуждали популярного провокационного писателя Чернышевского.

Вдохновившись социалистическими идеями, Мусоргский возвращается в Петербург и начинает жить в коммуне с молодыми творцами. Там он работает энергичнее, пишет романсы, в том числе известный «Саул», о котором особенно тепло отзывался Стасов:

Также Мусоргский работает над оперой «Саламбо» по историческому роману Гюстава Флобера. Её он, впрочем, не заканчивает, отчасти из-за неожиданного потрясения.

В 1865 году умирает мать Мусоргского. Он был тяжело потрясён и начал злоупотреблять алкоголем. Частые попойки перетекали в запои. Он ушёл из коммуны и переехал к брату. После этого пристрастие к алкоголю не оставляло Мусоргского до конца жизни.

Впрочем, он всё же не оставлял работу. После тяжёлого кризиса стиль Мусоргского меняется: становится более «реалистическим» и включает больше национальных мотивов. В 1866 году композитор пишет «Гопак» и «Светик Славишна» и публикует их в следующем году.

Тогда же, в 1867-м, он закончил «Ночь на Лысой горе». Впрочем, когда Мусоргский показал свою работу Балакиреву, тот её раскритиковал и отказался дирижировать. При жизни автора «Ночь…» ни разу не исполнялась на сцене.

Но Мусоргский не сдаётся. Музыка давала недостаточно денег, он устраивается на службу в Лесной департамент (подразделение Министерства финансов Российской Империи, управлявшее государственными лесами). Большой карьеры он не построил, но официальное жалованье помогло ему жить не только на деньги, которые Модесту давал брат, и на плату за уроки. В свободное время он пишет оперу «Женитьба» по комедии Гоголя и работает над своим самым известным и многострадальным сочинением — оперой «Борис Годунов».

Сама идея была рискованной. Пьесу Пушкина, которая легла в основу оперы, цензура одобрила только в 1866 году, почти через 30 лет после смерти автора. Материал считался почти бунташным. Даже после того, как цензура одобрила текст, постановке оперы мешал запретом на показ царей на сцене.

Более того, композитор рисковал остаться без зрителей — тогда публика предпочитала итальянские оперы. Драматург Владимир Тихонов писал:

Мусоргский всё равно решился поставить «Годунова». Подготовка шла рывками: композитор мог быстро закончить часть музыки, а потом не возвращаться к опере месяцами.

Даже друг Мусоргского, Римский-Корсаков, признавался, что одновременно восторгается оперой за красоту и смелость и презирает — за грубость и простоту.

Но широкая публика встретила оперу с восторгом. Премьера закончилась овациями, билеты на следующие постановки были полностью распроданы, партии из «Годунова» пели на улицах. Слушатели хвалили и саму музыку, и «русский характер оперы». Мусоргский наконец добился успеха с большим произведением.

Правда, вскоре у оперы начались проблемы. Цензоры были недовольны, что опера заканчивается народным бунтом, и Мусоргскому пришлось переписывать сюжет ещё раз. Композитор злился и жаловался друзьям на положение русской музыки:

Новая редакция не помогла, ставить «Годунова» перестали. При жизни композитора оперу показали только 21 раз.

К стрессу от работы добавился разрыв с друзьями.

Первая версия «Годунова» была завершена в 1869 году. Мусоргский представил её в Дирекции императорских театров: одобрение этого органа было необходимо для всех постановок. Но комитет не принял оперу: экспертам не понравилось, что в сюжете нет любовной линии и женских персонажей.

К 1872 году Мусоргский подготовил вторую редакцию: в ней он добавил «польский» акт с любовной линией Марины Мнишек и Лжедмитрия и сцену восстания под Кромами. Сначала Дирекция отвергла и эту версию, но у Мусоргского нашлись сторонники в театральных и музыкальных кругах. «Годунова» наконец пустили на сцену, премьера состоялась 27 января 1874 года в Мариинском театре.

У оперы нашлось много критиков. Особенно недовольны были другие композиторы. Чайковский, например, отозвался о ней так:

В 1871 году умерла мать Балакирева. Тогда же он почувствовал, что изжил себя как музыкант и больше не сможет сочинять. Балакирев надолго отказался и от музыки, и от общения со старыми друзьями.

Римский-Корсаков в это время сблизился с «официальной» музыкой. Он стал профессором Санкт-Петербургской консерватории, инспектором духовых оркестров Морского ведомства и директором Бесплатной музыкальной школы. Его взгляды на музыку изменились, он увлекается теорией. Мусоргского такая «измена» старым бунтарским принципам сильно задела.

К середине 1870-х «Могучая кучка» распалась. Композиторы больше не собирались вместе.

У Мусоргского также начинаются проблемы со здоровьем, он жалуется на галлюцинации. Его пристрастие к алкоголю усугубилось, в 1873 году композитор Александр Бородин писал:

В последние годы он жил один в дешёвых меблированных комнатах. По свидетельствам друзей, к женитьбе Мусоргский всегда относился скептично и мрачно шутил:
«Если прочитаете в газетах известие, что я застрелился или повесился, то это значит, что накануне я женился».

Обычно весёлый и дружелюбный характер Мусоргского со временем меняется, он становится всё более раздражительным и склочным. Оперная певица и ученица Мусоргского Александра Демидова описывала первую встречу с ним так: «Из соседней комнаты вышел человек средних лет, среднего роста, некрасивой наружности, с вьющимися волосами, в потёртом сюртуке и довольно сурово пригласил меня к роялю. Он спросил, где я училась, и на мой ответ с досадой заметил: "Мне эта итальянщина совершенно неинтересна!"».

Композитор Михаил Ипполитов-Иванов вспоминал нападки Мусоргского на молодых композиторов. Мусоргскому не нравилась нерешительность нового поколения:

Последняя встреча Ипполитова-Иванова с Мусоргским состоялась в ресторане «Малый Ярославец». Мусоргский в тот момент был «совсем невменяемым» и «обрушился» с критикой на своих бывших сподвижников: Балакирева и Римского-Корсакова. «Затем, подняв на меня сонные глаза, неожиданно спросил: "А чем вы выводите пятна на визитке? Я, знаете, зелёным мылом. Прелестно выводит…" На этом наш разговор с ним и кончился».

В феврале 1881 года у Мусоргского случился приступ белой горячки. Как бывшего военного его отправили лечиться в Николаевский военный госпиталь. Среди посетителей был Илья Репин. Там, в госпитале, художник написал единственный прижизненный портрет Мусоргского.

Умер Мусоргский 28 марта 1881-го. За неделю до смерти ему исполнилось 42 года.

Несмотря на бедность композитора, на его могиле всё же появился большой памятник: его оплатил Стасов. На открытии публицист раздавал свою биографию Мусоргского. А под портретом композитора на плите написали слова Пимена из «Бориса Годунова»: