Создатели национального стиля — кто они такие? В разных странах бывает по-разному, но чаще всего они — горожане, отпрыски обеспеченных семейств, тонко чувствующие и напуганные надвигающимся миром фабрик и небоскрёбов. Художники модерна не любили современность — душой они жили в мире искусства и старались спасти и сохранить оставшиеся образцы прекрасного прошлого.
Это прошлое у каждого из них было своим: кто-то восхищался временами Петра и Екатерины, кого-то занимала галантная Франция XVIII века — а кто-то, что бывало реже, увлекался только собственной национальной эстетикой.
Это прошлое у каждого из них было своим: кто-то восхищался временами Петра и Екатерины, кого-то занимала галантная Франция XVIII века — а кто-то, что бывало реже, увлекался только собственной национальной эстетикой.
Иван Билибин, как вспоминал современник, «…во многом отличался от других. На фоне нашего петербургского “европеизма” он был… единственный “истинно русский” в своём искусстве, и среди общей разносторонности выделялся как “специалист”, ограничивший себя только русскими темами».
Человек, создавший, по словам искусствоведов, «матрицу национального чувства», родился в дворянской семье, в доме с масляными портретами предков под Петербургом, где и вырос — а затем сетовал на место своего появления. Ведь именно Москва, старая столица, стала центром русского модерна, новой архитектуры, коллекционирования старинных икон — всего «национального возрождения», будущего дела его жизни.
Человек, создавший, по словам искусствоведов, «матрицу национального чувства», родился в дворянской семье, в доме с масляными портретами предков под Петербургом, где и вырос — а затем сетовал на место своего появления. Ведь именно Москва, старая столица, стала центром русского модерна, новой архитектуры, коллекционирования старинных икон — всего «национального возрождения», будущего дела его жизни.
“
Сам не свой, ошеломлённый ходил я после этой выставки (...) Я увидел у Васнецова то, к чему смутно рвалась и о чём тосковала моя душа…
Искусству он учился ещё со старших классов гимназии — но параллельно, как второму ремеслу: по настоянию отца он поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Уроки Репина, Рериха, курсы в Мюнхене у классика модерна Ашбе, восторг от увиденных на выставке «Богатырей» Васнецова — всё это сделало своё дело, и уже к моменту выпуска в 1900 году Билибин успел заявить о себе как о заметном представителе русского ретроспективного стиля: Экспедиция заготовления государственных бумаг (то, что сейчас называется Гознаком) издала серию сказок, проиллюстрированных 23-летним художником. Серия имела успех, и заказы посыпались следом — новые иллюстрации, календари, серии открыток, конфетные фантики, программки, афиши, титульные листы и обложки книг…
Елена Поленова, "Жар-птица"
Его сухой стиль без намёка на световоздушную среду, с жёсткими контурами, наследовал, помимо русского лубка, классикам графики — Дюреру и Кранаху. Билибинский рисунок заимствовал кое-что у популярных в то время мастеров японской гравюры, перекликался с творчеством иностранцев той же эпохи — например, со знаменитым англичанином Бёрдсли, за подражание которому («бердслеевщину») Билибин позже ругал своих учеников — и развивал задумки современников из «Мира искусства».
Саму идею декоративного обрамления иллюстраций Билибин напрямую взял у Елены Поленовой, младшей сестры знаменитого художника: Александр Бенуа, не стесняясь, говорил о нём как о «талантливом эпигоне Поленовой».
Саму идею декоративного обрамления иллюстраций Билибин напрямую взял у Елены Поленовой, младшей сестры знаменитого художника: Александр Бенуа, не стесняясь, говорил о нём как о «талантливом эпигоне Поленовой».
“
Абсурд говорить, что русские художники должны непременно любить русское, а немецкие — немецкое. Настоящий национализм художника сказывается не в том, что он заранее говорит себе: “буду работать в русском стиле”, а в том, что, будучи связан тысячью незаметных, но несомненных нитей со своей страною, он совершенно безотчётно и инстинктивно имеет тяготение именно к этой стране, а не к другой; и когда он, знакомясь с наследием национального прошлого и изучая его, проникается всё более и более любовью к художественному прошлому родины, то его бесплотное тяготение получает плоть и кровь, и он, человек нынешнего времени, ушедший с лишком на двести лет от последних годов Московской эпохи, явится прямым продолжателем русского национального творчества…
Билибин во многом предугадал современную типографику и приёмы графического дизайна. Его узорчатые рамки задают ритм и тон сказки, выступают дополнительным символическим слоем изображения: они раскрывают иллюстрацию, крепче связывая её с текстом и глубже затягивая читателя в сюжет. Витязь стоит у камня, обещающего смерть — а вокруг его фигуры монотонно повторяется простая музыка еловой чащи, и неровный строй мухоморов внизу изображения тоже не сулит ничего хорошего; былинному стиху рассказа о Вольге вторят древние орнаменты, которыми вдруг оборачиваются водоросли на морском дне, и сами рыбы выстраиваются в причудливый узор.
Изображение поля брани с умирающими воинами обрамлено хищными птицами, причём в верхней части рамки они только кричат друг на друга, а в нижней уже делят кости павших. Иван-царевич, спасая Марью Моревну, убеждает её: Кощей не догонит, конь богатырский быстро летит; и покой, который вселяют эти слова, тут же отражается в обрамлении рисунка — под ним изображена гладь озера на закате.
Изображение поля брани с умирающими воинами обрамлено хищными птицами, причём в верхней части рамки они только кричат друг на друга, а в нижней уже делят кости павших. Иван-царевич, спасая Марью Моревну, убеждает её: Кощей не догонит, конь богатырский быстро летит; и покой, который вселяют эти слова, тут же отражается в обрамлении рисунка — под ним изображена гладь озера на закате.
Когда Иван-царевич, уже в другой сказке, хватает за хвост Жар-птицу, вокруг него на рамке пританцовывают павы поскромнее — в традиционном стиле. А птицы-девы, оживляющие «наличник» вокруг Ночи, чёрного всадника из «Василисы Премудрой», напуганы его грозным видом и кричат от страха. Население билибинского узора разнообразно — мифические существа, всевозможные птицы, рыбы, змеи, улитки, жуки, козлики (конечно, в сказке про братца Иванушку), кони, разнообразные грибы (он был страстным грибником), реалистично переданные цветы и травы… Все они, сплетаясь с народными узорами, выполняют для сказки ту же роль, которую в театральном представлении играют декорации и музыка — каждая страница сказки становится действием спектакля.
“
Чего-чего только Билибин не знает и в области русского костюма, и в области русской стройки, и в смысле русских уборов и украшений! И этих знаний в нём столько, что он рассыпает их с почти чрезмерной щедростью. Если вообще в чём-либо можно упрекнуть Билибина, так это в том, что любовь к отечественной старине берёт в нём иногда верх над чувством поэзии и обилие деталей заслоняет основную мысль
Узоры лишь отчасти были авторскими: билибинская сказка — это не продукт фантазии, а результат творческой обработки этнографических сведений, полученных в экспедициях. В первых рядах исследователей Билибин объехал Русский Север с фотоаппаратом, карандашом и красками. По заданию Этнографического отдела Русского музея он в деталях запечатлевал уходящее деревянное зодчество, зарисовывал яркие надгробия, национальные костюмы — русские и карельские, сам же коллекционировал фрагменты платья, расшитые птицами, солярными символами и всадниками…
Его фотографии вошли в многотомный труд об истории русского искусства, а научный опыт навсегда слился с его художественной биографией. Став знатоком русской культуры, он взрастил на её основе собственный художественный мир: карелка из Тверской губернии в традиционном шушуне (женской рубахе) у него становится царицей Милитрисой из сказки о царе Салтане, узоры животных и конников «из глубокой древности» возникают тут и там в орнаментальном оформлении сказок.
Его фотографии вошли в многотомный труд об истории русского искусства, а научный опыт навсегда слился с его художественной биографией. Став знатоком русской культуры, он взрастил на её основе собственный художественный мир: карелка из Тверской губернии в традиционном шушуне (женской рубахе) у него становится царицей Милитрисой из сказки о царе Салтане, узоры животных и конников «из глубокой древности» возникают тут и там в орнаментальном оформлении сказок.
Он не выносил ничего фальшивого и китчевого на национальную тему — разносил в статьях и модное узорочье дачных домов, и изящные художественные подражания западному модерну, в котором «заимствуются от русского только некоторые внешние формы». Критиковал и собственных недавних учителей: «Многие из исканий, казавшиеся очаровательными вчера, уже надоедают сегодня и на них не хочется смотреть. Много крупных художников, казавшиеся вчера создателями новой национальной эры, сегодня кажутся только искателями и, может быть, предтечами».
Особенно его раздражали возникавшие тогда идеи насадить в обществе старинную, допетровскую эстетику сверху вниз, напирая на её своеобычность. Он сравнивал культуру прошлого с детскими воспоминаниями: «…если детство было хорошее, если есть, что сохранить от него, то это и надо сделать, чтобы все интересные черты выросшего ребёнка всесторонне развились в молодом взрослом(…) и нельзя же, вспоминая о чарах детства, стараться самому вести себя, как ребёнок».
Особенно его раздражали возникавшие тогда идеи насадить в обществе старинную, допетровскую эстетику сверху вниз, напирая на её своеобычность. Он сравнивал культуру прошлого с детскими воспоминаниями: «…если детство было хорошее, если есть, что сохранить от него, то это и надо сделать, чтобы все интересные черты выросшего ребёнка всесторонне развились в молодом взрослом(…) и нельзя же, вспоминая о чарах детства, стараться самому вести себя, как ребёнок».
“
...квасные руссофильские мероприятия, основанные, по большей части, на ретроградных политических упорствованиях, только отвращают от русского национального стиля, а не приближают к нему. Не надо забывать, что все старинные церкви, старинная утварь и старинные вышивки — искусство, а, следовательно, совершенно свободны от всяких государственных тенденций. Всё это делалось потому, что считалось красивым и только; и когда баба вышивала на полотенце двуглавого орла, то делала она это, очевидно, только потому, что ей нравился этот узор
Если знать, где искать, то среди русских барынь на его картинах можно заметить ирландку — Рене О’Коннель, которая училась рисунку у Билибина в школе Общества поощрения художеств и стала ему второй (гражданской) женой. С первой, Марией Чемберс, тоже родом из Ирландии, он разошёлся из-за пьянства, оставив ей двоих сыновей — но пить не прекратил и, по воспоминаниям современников, говорил, что его дед был «потомственным почётным алкоголиком».
В 1905 году Билибин, как и многие из его круга, поддержал революционное движение. В журнале «Жупел», появившемся после царского манифеста о свободе печати, он издевался над самодержавием как таковым, изображая на месте августейшей особы обычного осла — и глумился над российскими властями в комическом рассказе про Царя Гороха. За такую острую сатиру журнал вскоре закрыли, издателю досталось 13 месяцев тюрьмы (из заключения он продолжал руководить редакцией), просидел пару дней под арестом и Билибин.
В 1905 году Билибин, как и многие из его круга, поддержал революционное движение. В журнале «Жупел», появившемся после царского манифеста о свободе печати, он издевался над самодержавием как таковым, изображая на месте августейшей особы обычного осла — и глумился над российскими властями в комическом рассказе про Царя Гороха. За такую острую сатиру журнал вскоре закрыли, издателю досталось 13 месяцев тюрьмы (из заключения он продолжал руководить редакцией), просидел пару дней под арестом и Билибин.
Это не помешало его успеху: в 1906 году оригиналы его работ купили для собрания Третьяковской галереи, в 1907-м он вместе с другими известными художниками создал иллюстрации для детских книг по отечественной истории — ему, конечно, доверили изобразить времена Русской Правды.
“
Народное искусство не государственно, но национально; так же национально, как родная речь, которой пользовались и Иван Грозный, и Пушкин. Национализм есть мощь народа, но только, если понимать его так, что он основан на инстинктивной и бессознательной любви к лучшим духовным проявлениям нации, а не на приверженности к её случайной внешней политической оболочке
Тогда же он дебютировал как театральный художник. Создавать многослойные декорации и сложные костюмы ему снова помогали сказки и знание культурной истории. По его рисункам ставили «Бориса Годунова», «Садко», «Золотого петушка», «Руслана и Людмилу». В билибинских костюмах танцевала Анна Павлова, Дягилев приглашал его оформлять сцену для своих заграничных реприз.
В 1910-х русский стиль — на пике: архаичные формы не противоречили ни технологическому прогрессу, ни традиционно «петербургской» эстетике высших слоёв. У Билибина появились ученики и подражатели, успешно применявшие его стиль, — Лисснер, Зворыкин, Нарбут. Сам он в те годы оформил брошюру о русском воздухоплавании (на обложке изображён юноша на крылатом коне), вслед за Васнецовым и Бенуа брал заказы на оформление меню для торжественных трапез в Царском Селе и создал дизайн почтовой марки с портретом императора для серии к 300-летию царствования династии.
В 1910-х русский стиль — на пике: архаичные формы не противоречили ни технологическому прогрессу, ни традиционно «петербургской» эстетике высших слоёв. У Билибина появились ученики и подражатели, успешно применявшие его стиль, — Лисснер, Зворыкин, Нарбут. Сам он в те годы оформил брошюру о русском воздухоплавании (на обложке изображён юноша на крылатом коне), вслед за Васнецовым и Бенуа брал заказы на оформление меню для торжественных трапез в Царском Селе и создал дизайн почтовой марки с портретом императора для серии к 300-летию царствования династии.
Тогда же ему представился шанс создавать не только театральное, но и вполне реальное пространство — интерьеры Государственного банка в Нижнем Новгороде, шедевра неорусского стиля, расписаны как боярские палаты именно по билибинским эскизам.
Уже через несколько лет, в 1917 году, его рисунок — святой Георгий, поражающий змея, — вытеснил профиль Николая II с медали «За храбрость». Тогда же на денежных знаках Временного правительства возник двуглавый орёл без корон, скипетра и державы — но с наложенным на него солярным символом, обозначавшим в то время удачу и благополучие. Билибин, выполняя этот заказ для новой власти, не мог не вспомнить о народных орнаментах на платьях, которые он собирал в экспедициях.
Уже через несколько лет, в 1917 году, его рисунок — святой Георгий, поражающий змея, — вытеснил профиль Николая II с медали «За храбрость». Тогда же на денежных знаках Временного правительства возник двуглавый орёл без корон, скипетра и державы — но с наложенным на него солярным символом, обозначавшим в то время удачу и благополучие. Билибин, выполняя этот заказ для новой власти, не мог не вспомнить о народных орнаментах на платьях, которые он собирал в экспедициях.
“
Его упорное изучение народных мотивов даёт ему здоровую пищу: в то же время развивается в нём его красочность и воспитывается его техника
Коллекцию из более чем 350 предметов — вышитые фрагменты ткани, предметы одежды и головные уборы, всё в сундуке с перламутровой инкрустацией — скоро пришлось оставить: Билибин спешно перебрался подальше от уличных боёв в Крым, в Батилиман — «профессорский посёлок», где художники незадолго до того купили себе участки земли.
Там он, развлекаясь пейзажными акварелями, переждал часть страшных событий и выжил, хотя столкнулся и с голодом, и с грабежами. К тому моменту он снова был холост: Рене, как и первая супруга, не выдержала его пристрастия к алкоголю. В Гражданской войне он не поддержал большевиков: занимался агитацией и пропагандой в ОСВАГе на стороне Деникина и Врангеля, и в 1920 году вместе с белой армией покинул Россию.
Там он, развлекаясь пейзажными акварелями, переждал часть страшных событий и выжил, хотя столкнулся и с голодом, и с грабежами. К тому моменту он снова был холост: Рене, как и первая супруга, не выдержала его пристрастия к алкоголю. В Гражданской войне он не поддержал большевиков: занимался агитацией и пропагандой в ОСВАГе на стороне Деникина и Врангеля, и в 1920 году вместе с белой армией покинул Россию.
Судьба занесла его в Египет — на переполненном беженцами корабле начался тиф, и в Константинополь его не пустили. В Каире Билибина очаровали восточные древности, он остался там ещё на пять лет и работал — как «удалённо», по заказам от других эмигрантов, так и на месте. Оформил греческую православную церковь Св. Пантелеймона, создал эскизы костюмов и декораций для труппы Анны Павловой, проехавшей по Египту с гастролями в 1923-м году, объездил все древнеегипетские достопримечательности и монастыри первых веков христианства и много фотографировал, мечтая когда-нибудь выставить эти фотографии в России.
“
Сегодня опять ездил на этюд к пирамидам. Это так прекрасно, так просто и проникновенно и так величественно, что, как бы ни был затаскан сфинкс с пирамидами, ничто не может затемнить впечатления. И, главное, было тихо-тихо, ни арабья, ни туристов не было совершенно. Редкий случай. И лежал, как всегда, растянувшись в песках, этот удивительный зверь, такой молчаливый и такой привлекающий
Тогда он женился в третий раз, уже навсегда — бывшая ученица Александра Щекотихина-Потоцкая, молодая вдова, переехала к нему из голодающей революционной России вместе с маленьким сыном. Вскоре они перебрались в Париж, и там их квартира стала одним из постоянных мест встречи русской эмиграции. В парижский период по рисункам Билибина снова оформляли оперные постановки — в том числе «Сказание о Граде Китеже», первые эскизы к которому он создавал ещё в 1900-х, а завершил в середине 1930-х. Декорации отправлялись в турне по всему миру — его «Жар-птица» порхала даже в Буэнос-Айресе.
Живя в Париже, он часто бывал в Чехии: создал иконостас для эмигрантского православного храма на одном из кладбищ Праги, работал над частными заказами от местных ценителей, участвовал в выставках русского искусства и благодарил чешских художников, «принявших его как своего брата», — идеи всеславянского братства тогда ещё волновали и вдохновляли художников.
Вернулся Билибин и к книжному делу — оформлял, помимо прочих, книги Бунина и Саши Чёрного. Его стиль в эмиграции плавно меняется: сохраняя жёсткость линий, он отходит от японской гравюры к русской иконописи и средневековой книжной миниатюре. Возможно, лучше всего это заметно на серии открыток с русскими князьями, созданной им в те годы.
Вернулся Билибин и к книжному делу — оформлял, помимо прочих, книги Бунина и Саши Чёрного. Его стиль в эмиграции плавно меняется: сохраняя жёсткость линий, он отходит от японской гравюры к русской иконописи и средневековой книжной миниатюре. Возможно, лучше всего это заметно на серии открыток с русскими князьями, созданной им в те годы.
Его видение навсегда определило то, как выглядят русские сказки — не только для нас, но и для всего мира: в 30-е годы во Франции напечатали сборник «Сказки из избы», где каждая история сопровождается картинкой его авторства. Сборник под разными заголовками позже переиздадут в США и Британии. Тогда же французская энциклопедия Ларусс заказала Билибину иллюстрации для статей о персонажах русской мифологии. Так кикимора, домовой и русалка закрепились в мировой эстетике именно в его авторской версии. Мировая слава его, впрочем, не слишком интересовала — в 1936 году Билибин с женой и подросшим приёмным сыном вернулся в Петербург.
Всемирно известный художник — дефицитный товар, в котором отчаянно нуждалась советская власть. На тот момент она уже отбросила идею о мировой революции — примеру большевиков не стали следовать «революционные классы» ни в Германии, ни в других странах — и начала, с одной стороны, налаживать торговлю с Западом, а с другой — возвращать из-за границы полезных ей людей, в том числе людей искусства. Желающих, по понятным причинам, нашлось не слишком много — но Иван Билибин стал исключением.
Всемирно известный художник — дефицитный товар, в котором отчаянно нуждалась советская власть. На тот момент она уже отбросила идею о мировой революции — примеру большевиков не стали следовать «революционные классы» ни в Германии, ни в других странах — и начала, с одной стороны, налаживать торговлю с Западом, а с другой — возвращать из-за границы полезных ей людей, в том числе людей искусства. Желающих, по понятным причинам, нашлось не слишком много — но Иван Билибин стал исключением.
Его интересы во многом совпали с поворотом к «русской» теме в советской пропаганде: посольство СССР в Париже заказало ему панно с былинным богатырём-пахарем Микулой Селяниновичем. Кроме того, разгоревшийся финансовый кризис вредил живущим во Франции художникам-иностранцам, а работать под чужим именем, притворяясь французом, Билибин не желал.
Неизвестно, под какие гарантии он согласился получить советский паспорт и переехать — но по приезде ему не стали припоминать ни неприязнь к революции, ни работу на ОСВАГ. Вернувшись, он снова ездил писать с натуры крымский Батилиман, где ему когда-то принадлежал участок земли.
Он получил степень доктора искусствоведческих наук, звание профессора, преподавал в уничтоженной и вновь созданной Академии художеств. В своём новом, иконописно-гравюрном стиле, перекликавшимся с лаковыми миниатюрами Палеха и Холуя, он иллюстрировал былины и книги о русском искусстве. Прямой пропагандой Билибин не занимался, но с началом войны создал эскиз патриотической открытки о Ледовом побоище, где русский витязь разит пса-рыцаря, на ливрее у которого — тот самый солярный символ, получивший к тому моменту уже иное, очень конкретное значение.
Неизвестно, под какие гарантии он согласился получить советский паспорт и переехать — но по приезде ему не стали припоминать ни неприязнь к революции, ни работу на ОСВАГ. Вернувшись, он снова ездил писать с натуры крымский Батилиман, где ему когда-то принадлежал участок земли.
Он получил степень доктора искусствоведческих наук, звание профессора, преподавал в уничтоженной и вновь созданной Академии художеств. В своём новом, иконописно-гравюрном стиле, перекликавшимся с лаковыми миниатюрами Палеха и Холуя, он иллюстрировал былины и книги о русском искусстве. Прямой пропагандой Билибин не занимался, но с началом войны создал эскиз патриотической открытки о Ледовом побоище, где русский витязь разит пса-рыцаря, на ливрее у которого — тот самый солярный символ, получивший к тому моменту уже иное, очень конкретное значение.
“
Будем ждать и, не теряя времени, собирать и собирать всё, что ещё осталось старого в избах, и изучать и изучать. Постараемся, чтобы ничто не ускользнуло от нашего внимания; и, может быть, под влиянием увлечения минувшей красотою и создастся, наконец, новый русский стиль, вполне индивидуальный и не мишурный. (...) Итак, будемте же копаться в старых тряпках, на которых истлевшими нитками начертаны старинные узоры, в полусгнивших набоечных досках, во всём старом, обратившемся в прах и пепел и попробуем поверить, что из этого пепла вылетит обновлённая птица Феникс
Он продолжал оформлять театральные постановки — Сергей Эйзенштейн видел его в качестве художника в фильме об Иване Грозном, но поработать вместе им не удалось. С началом войны Билибин остался в родном городе и оказался в блокаде. Задолго до её конца, в начале 1942 года, он умер от голода и истощения.
Мы до сих пор видим его главным художником-сказочником — пожалуй, всё благодаря последнему повороту его жизни. Его серию сказок не раз переиздавали в СССР, его книгами вдохновлялись кинематографисты — например, образ из французских «Сказок из избы» почти буквально повторяет Александр Роу в «Морозко» 1964 года, а значит — и образ Деда Мороза, знакомый всей стране, отчасти создан Билибиным.
В 1992 году о его сотрудничестве с государством вспомнил Банк России — и февральского билибинского орла, лишённого монархических символов, до сих пор можно увидеть на российских медных монетах.
В 1992 году о его сотрудничестве с государством вспомнил Банк России — и февральского билибинского орла, лишённого монархических символов, до сих пор можно увидеть на российских медных монетах.
Материал создан контент-цехом ЛЛ
Автор: Степан Костецкий
Редактор: Тимофей Константинов
Дизайн и вёрстка: Полина Желнова
Изображения: Музей Билибина, Wikimedia Commons, Pinterest, Flickr, Yandex Dzen, Twitter
Автор: Степан Костецкий
Редактор: Тимофей Константинов
Дизайн и вёрстка: Полина Желнова
Изображения: Музей Билибина, Wikimedia Commons, Pinterest, Flickr, Yandex Dzen, Twitter
